Полтора часа и вся жизнь, или уникальная операция Леонида Рогозова – врача и пациента в одном лице

Пока вы здесь в ванночке с кафелем
Моетесь, нежитесь, греетесь, —
Он в холоде сам себе скальпелем
Там вырезает аппендикс.

(Владимир Высоцкий)
 

Сегодня диагноз «аппендицит» не пугает ни врачей, ни пациента и не является страшным приговором. Врачи удаляют аппендикс быстро и без каких-либо осложнений для больного. Но, конечно, операция проходит успешно, благодаря современному оборудованию и квалификации докторов. Но речь в нашей статье пойдет не об обычном случае по удалению аппендикса, а об операции, проведенной в экстремальных условиях Антарктиды, где пациентом стал молодой врач шестой Антарктической экспедиции Рогозов Леонид, а оперировал … доктор Леонид Рогозов.

Многие из нас уже и не помнят об этой героической операции, некоторые вообще не знают, что произошло в далеком 1961 году. Мы смотрим сериалы про врачей, восхищаемся их выдуманными подвигами, наш кумир вымышленный доктор Хаус, который, да, умен, саркастичен, но смог бы он поступить ТАК, чтобы спасти свою жизнь, не подвести команду. Ведь доктор в столь опасных экспедициях, это второй человек в команде после начальника. Он должен быть здоровым, чтобы прийти на помощь людям при необходимости. Думаем, что Хаус, с его характером предпочел бы тихо умереть в сторонке, жалея себя и обвиняя окружающих.

Итак, начнем обо всем по порядку.

Детство и юношество

В 1934 году, 14 марта в семье шофера Ивана Прохоровича и доярки Евдокии Рогозиных родился третий ребенок. Тогда семья проживала в Читинской области, станция Даурия. Это была обычная, небогатая семья, но «благодаря» кому-то из соседей их «раскулачили» и сослали в Алма-Ату, а в 1936 году разрешили переехать в Минусинск, где они прожили все вместе до начала Великой Отечественной войны. В 1941 году отца мобилизовали, с фронта он так и не вернулся – погиб в 1943 году. На тот момент четверо детей остались одни с мамой, которой приходилось работать чуть ли не сутками, чтобы как-то содержать ребятишек. По дому хозяйничал маленький Лёня, который был самым ответственным.

После окончания войны Леонид закончил семилетку и продолжил обучение на горного мастера в реальном училище. Специальность эта не очень-то и увлекала парня, при ее выборе не было никаких романтических мыслей, просто студентам выплачивали стипендию, а у семьи не было денег. Не мог же взрослый мальчишка сидеть на шее у своей матери. Хотя профессия и не привлекала Леонид, он все равно учился на «отлично». Он всегда все делал основательно. Окончив училище, молодой человек вернулся в школу, которую с блеском закончил, а затем пошел служить в армию. В принципе, все как у большинства мальчишек послевоенного периода.

После демобилизации Рогозов едет в Ленинград, чтобы навестить старшего брата, который учился в Можайке. Гуляя по Ленинграду, Леня просто влюбился в этот город и решил, что обязательно должен поступать в институт именно здесь. Кем стать он решил уже давно – только врачом. В 1953 году в списках студентов лечебного факультета Ленинградского Педиатрического мединститута появилось имя Леонид Рогозов. Учился он легко, ему все удавалось, спорт, музыка, общественная деятельность и, конечно же, любовь сокурсниц. После окончания института в 1959 году его сразу же зачисляют в хирургическую клиническую ординатуру.
 

Романтика Антарктиды

Работа в экстремальных условиях, там, где даже просто жить уже подвиг, в те времена манила молодежь, это было как космос. Леонид всегда хотел открыть что-то неизведанное, поехать туда, где сложнее, помогать тем, кому это более всего необходимо. И когда молодой врач узнает, что идет набор добровольцев в экспедицию в Антарктиду и там нужны врачи, он, не задумываясь, отправляет свои документы. «Я должен быть там», - сказал молодой человек своей матери, которая зная своего сына, просто благословила его. И вот, 1961 года, 18 февраля была открыта советская станция Новолазаревская в оазисе Ширмахера в Антарктиде. В состав участников первой экспедиции вошел молодой обычный доктор Рогозов Леонид. И, как говорится, ничто не предвещало подвига.
 

Чрезвычайная ситуация

В экстремальных, сложных условиях зимовки всегда важно, чтобы все могли заменить друг друга. Но существует лишь один специалист, чьи навыки практически незаменимы, и этот человек врач. Лишь он может спасти человеку жизнь, вылечить, прооперировать, но что делать, если происходит самое худшее, когда заболевает сам доктор, и не просто заболевает, а необходима срочная операция, тут нужен еще один врач, но где взять его в условиях Антарктиды.

В конце апреля 1961 года на станции происходит именно такая ситуация – Леонид обнаруживает у себя опасные симптомы: он слаб, чувствует тошноту, температура тела высокая и боль локализуется в подвздошной области справа. Всё это указывает на единственно возможный диагноз – острый аппендицит. Использование консервативной методики лечения: покой, прикладывание холода, покой, антибиотики, облегчения не приносят, болезнь явно прогрессирует, а температура все время поднимается. Самое страшное, что ни на одной близлежащей станции нет самолета, да и если бы он был, плохие погодные условия не позволили бы вылететь на Новолазаревскую и эвакуировать оттуда больного. Для спасения жизни человека необходимо проведение срочной операции на месте. Но кто же сможет провести ее? И тогда Леонид принимает единственное приемлемое, но опасное для него, решение – он сам себе сделает операцию.
 

Уникальная операция

Когда 30 апреля состояние Леонида ухудшилось, он понял, что пора приступать к оперированию. Ему нужны были ассистенты, ими стали работники, которые не имели никакого отношения к медицине: метеоролог Александр Артемьев, который должен был подавать необходимые инструменты, и инженер-механик Зиновий Теплинский – он должен был держать зеркало у живота Рогозова и направлять свет лампы на место операции. Перед этим из одной комнаты были вынесена вся мебель, кроме кровати, лампы и двух столов, на которых были разложены медицинские инструменты. Всё было должным образом простерилизовано. Был еще и третий ассистент, Владислав Гербович, начальник станции, в его обязанности входило следить за первыми двумя, чтобы им не стало плохо, и чтобы они не упали в обморок.

В положении полулежа с наклоном на правый бок, Леонид производит себе местный новокаиновый наркоз, а затем делает в подвздошной области справа разрез в 12 сантиметров. Где-то через минут 40 после начала операции у пациента (врача) развивается общая слабость, появляется головокружение, приходится постоянно прерываться на короткое время, чтобы прийти в себя.

Доктор не позволяет себе думать, все должно быть на уровне автоматизма. Думать нельзя, только делать. Рядом стоял Александр Артемьев, который должен был бы сделать укол, если бы Леонид потерял сознание. Конечно, предварительно врач научил своего ассистента, как правильно делаются инъекции. Как впоследствии вспоминал сам Рогозов, что ему было жаль своих помощников, они стояли рядом белее белого, были очень напуганы.

«Я тоже был испуган. Но затем я взял иглу с новокаином и сделал себе первую инъекцию. Каким-то образом я автоматически переключился в режим оперирования, и с этого момента я не замечал ничего иного».

Врач работает без перчаток, так как ему плохо видно оперируемую область и приходится все делать наощупь – здесь перчатки просто мешают. Да, есть зеркало, но оно еще больше все запутывает, ведь отражение перевернуто. Сильное кровотечение, но хирург не торопится, чтобы все сделать точно и наверняка. Когда вскрыта брюшная полость, происходит опасная ошибка – он задевает слепую кишку, которую приходится зашивать. Леонид понимает, что он нанес себе несколько внутренних порезов, но не заметил этого, надо быть осторожнее. Пациент слабеет с каждой минутой, сердце бьётся реже, через каждые пять минут приходится останавливаться и отдыхать, хотя бы секунд 20. Но вот наконец-то проклятый аппендикс. Рогозов с ужасом видит на нем темное пятно, что означало – еще несколько часов промедления и его было бы уже не спасти. Удалив отросток, врач ввел в брюшную полость антибиотик и зашил рану. Несколько раз за время операции хирург-пациент были на грани обморока.

«На самой тяжёлой стадии удаления аппендикса я пал духом: моё сердце замерло и заметно сбавило ход, а руки стали как резина. Что ж, подумал я, это кончится плохо. А ведь всё, что оставалось, — это собственно удалить аппендикс! Но затем я осознал, что вообще-то я уже спасен!»

Вся операция заняла не более двух часов, бледный, потерявший много крови, но живой, пациент уснул. Теперь нужно было время, чтобы понять, насколько успешно было самооперирование. Через несколько дней температура пришла в норму, боль прекратилась, ушли все признаки перитонита. Через семь дней Леонид сам снял швы. Еще год после проведенной операции Рогозов работал на станции, вернулся в Ленинград в 1962 году, осенью. К этому времени об уникальной операции знали во всем мире, люди удивлялись и восхищались мужеством, силой воли обычного советского врача.

Правительство наградило Леонида Рогозова орденом «Трудового Красного Знамени».

В истории мировой медицины существует немного случаев, когда врач становился сам для себя пациентом и успешно проводил оперативное вмешательство. Прошло пятьдесят лет, а этот эпизод до сих пор уникален и входит в пятерку подобных. Но вот наш врач единственный, кто провел операцию в условиях Антарктической зимовки.

Эта экспедиция стала для Леонида Рогозова первой и последней. Вернувшись в Ленинград, он окончил ординатуру, затем защитил докторскую диссертацию, занимался преподавательской и научной работой, много оперировал. Четырнадцать лет был заведующим отделением хирургии в НИИ пульмонологии. Умер бесстрашный врач в 2000 году. В музее Арктики и Антарктики есть специальный стенд посвященный доктору Рогозову, здесь выставлены подлинные инструменты, которыми он провел свою первую, ставшую исторической, уникальную операцию.

Современных людей трудно чем-либо удивить, но те, кто впервые узнает об этом оперативном вмешательстве, неизменно удивляются, КАК человек смог преодолеть страх и боль, сделать, выжить, какая невероятная сила духа была у тех людей. Порой задумываешься, а я смог бы… думаем, что процентов девяносто из нас просто бы лежали, стонали и ждали помощи, тихо помирая.